Воспоминания бывшего малолетнего узника фашизма Бернацкой Александры Владимировны

Я родилась 13 августа 1941 года в деревне Мужитино Жиздринского района Калужской области.

Оттуда взяли на войну. В 1941 году у нас в семье остались пять детей и мать, в 1943 году в июне месяце отец попал в окружение, но каким-то образом он пришел домой, а в августе того же года в деревню ворвались немцы, и находились 2 недели. Затем весь народ выгнали из деревни, ее сожгли, а людей погнали пешком до города Брянска, маленьких детей посадили в телегу, запряженную коровами. Довезли, догнали до Брянска, затем посадили в скотные вагоны и увезли в неизвестном направлении, привезли в Эстонию. Были мы в трех концлагерях, из последнего нас вывезли в Германию, погрузили на пароход. Везли три дня и три ночи. В Эстонии кормили плохо: на семью давали ведро брюквы и муки. Немцы относились плохо, а вот эстонцы были подобрей: мы умирали от голода, и мама ходила просить милостыню, подавали хлеб, сало рыбу. И так мы в Германии находились 9 месяцев в городе Рыхлин в концлагере «Яфицек». Мама, отец и старшие сестры работали на разных работах. А когда нас везли в Германию пароходом, людей укачивало насмерть, и капитан выходил на палубу и объявлял в рупор, что если умер человек (взрослый или ребенок), не держите, бросайте в море, потому что за пароходом идет большая рыба и может потопить корабль. Как бы то ни было жалко, расставались с родными, близкими, бросали в море. В Эстонии, в одном из концлагерей, стали отбирать людей, которые были покрепче – на пароход, а слабеньких загнали в сарай, облили бензином и подожги. Конечно, если бы я была взрослая, могла бы больше видеть и помнить, так как я была ребенком, ничего не помню, а пишу со слов старших сестер: Марии, Нины, Оли. В 1945 году мы возвратились на Родину, жить было негде, деревня была полностью сожжена, жили в землянке, отца не допустили до дома, осудили на 10 лет, которые он пробыл в сталинских застенках. А мама жила с нами, шестью детьми, жила скудно. Слышали много оскорблений, унижений. Мама ничего не рассказывала, нельзя было – очень тяжелое время было – нельзя было говорить вслух, тем более детям.

Бернацкая А.В.